|
КЛИНИКА ШВАРЦА
 Когда наш самолет снижался над Мюнхеном, его крылья любовно описали в воздухе дугу, и я увидел купола Фрауенкирхе. Они мне всегда напоминают две большие женские груди, какие часто бывают у коренных баварок.
На следующий день предстояло идти в гости к другу-эмигранту, и перед этим я решил прогуляться. Прогулка означала вполне конкретную поездку за сигаретами на Одеонcплац, где когда-то выступал Гитлер. С фюрером меня мало что связывает - это так, к слову.
Площадь была покрыта слякотным декабрьским снегом и напоминала влажный блин, слегка намазанный сметаной. Прямо передо мной возвышалась Баварская академия, а слева сидел позеленевший Людвиг Баварский. Я снова почувствовал: сколько в этом памятнике жизненной устойчивости и уюта, кажется, попади к нему под крыло - и ты навсегда укрыт от варварских ветров востока и развращающих осадков запада. Вот здесь, думал я, здесь - золотая середина для интеллигентного человека. Но, опять же, это так, к слову.
В гостях было мило и раскованно, чисто и...
Велись всякие разговоры. Между прочими немногочисленными гостями (а их, кроме меня, было четверо - больше как-то не принято) сидел один господин средних лет. Из разговора стало ясно, что его зовут Александр Шварц, что он эмигрировал, будучи музыкантом, но в Германии сделался врачом. Меня как журналиста это заинтересовало, тем более что я всегда был неравнодушен к эмигрантским судьбам. Мы разговорились.
...Начальная стадия эмиграции была тяжела для Шварца, как почти для всех. Много разочарований - после взгляда оттуда. Долго искал работу. Сначала - конечно - работу пианиста. В Москве у него была неплохая репутация, да и в самом деле, Шварц был "крепким", талантливым исполнителем Шопена и Листа, лауреатом двух конкурсов. Сомнений в том, что он покорит баварскую публику (ведь это же образованная Европа, а не совок!), у Саши не было. Оказалось, что баварской публике он не нужен вообще. Тогда он попытался устроиться преподавателем фортепиано, взял пару учеников из русских семей по цене 40 марок за два академических часа. На этом он не то чтобы успокоился, а, скорее, осадил лошадей и стал вести довольно скучный и размеренный образ жизни.
Мысль о том, чтобы "выбиться в люди", ушла глубоко вовнутрь и изредка пошевеливалась, уступив место общему эмигрантскому скептицизму, который Шварц оттачивал в разговорах с вновь прибывшими в Мюнхен искателями немецкого счастья. А они все ехали и ехали, и наконец, Шварц стал раздражаться подобно эмигрантам первой и второй волны, говорить что-то вроде "Германия не резиновая" или "Только этих здесь не хватало". Новенькие приезжали с уверенностью в своей необходимости этой стране, которой так не хватает талантов (все есть - а вот с талантами "западает"!), они привозили с собой самые фантастические идеи, конечно, с целью сделать на этих идеях сумасшедшие деньги. Кто-то загадочно ронял обрывки фраз о том, что изобрел средство от рака, но продаст эту идею только за огромную сумму и только солидной фирме. Другой говорил о неправильном устройстве экономики Германии, и что у него есть свой план, который поставит ФРГ впереди США. Большинство же хотели продать информацию о безобразиях в советской армии, в советской науке, в советской медицине... И так далее. Как правило, кончалось тем, что гении все меньше говорили, все больше ели и пили на халяву, живя на "азюлянтское" содержание, потом находили черную работу по расчистке дворов или дойке коров в предместьях, а затем и вовсе исчезали из поля зрения Шварца.
Как-то, мучимый похмельем после дружеской вечеринки, Саша решил погулять по городу. Он медленно шел по большому подземному переходу на Карлсплац и увидел музыкантов из какой-то латиноамериканской страны. Некоторое время он постоял неподалеку от них, и вдруг случилось чудо. Когда музыканты исполняли "Кондор пролетел",- у него пропала головная боль. То есть совершенно исчезла. А вместе с исчезновением головной боли Шварца посетила гениальная идея. О, чудо наития! И никогда не предугадаешь, при каких обстоятельствах оно снизойдет на тебя! Собственно, это была еще не идея, а ее зародыш. Шварца обдало жаром, руки - тонкие пианистические руки - затряслись. Он кинул марку в шляпу низкорослого коренастого человека в пончо и быстрым шагом пошел домой...
- Я работаю в маленькой частной клинике за городом,-рассказывал мне Шварц. -Если Вас интересует то, что я делаю - пожалуйста, приезжайте хоть завтра. Фактически я там хозяин, поэтому могу принять Вас в любое время. Если Вы напишете обо мне статью в Москве, денег с Вас я не возьму. У меня их достаточно,- элегантно добавил Саша.
***
Утром я был у него. Небольшой кирпичный домик стоял в окружении сливовых деревьев, покрытых снегом. В ослепительно белом кабинете пыхтела кофеварка, а перед нами стоял французский коньяк "Реми Мартен". Уютно расположившись в кресле, Шварц рассказывал о своей головокружительной карьере медика.
- Идея использования музыки в целях оздоровления витала в воздухе давным-давно. Еще мальчиком я с увлечением смотрел передачи Капицы "Что? Где? Когда?" ("Очевидное-Невероятное" - поправил я, и Саша, улыбнувшись, ответил: "Прошу прощения")... и советские документальные фильмы, в которых, волнуя кровь подростка, рассказывалось о том, как под музыку Моцарта пышно растут бобы, а коровы доятся Ниагарским водопадом...
Шварц коротко опрокинул рюмку коньяка и продолжал.
- Потом я стал профессиональным музыкантом и понял, что многое в этих исследованиях сильно попахивает дилетантизмом. Для того чтобы проводить подобные эксперименты на должном научном уровне, мало иметь просто музыкальное образование - а чаще всего ими занимались биологи с детской музыкальной школой за плечами. Впрочем, и консерватория здесь не всегда способна помочь... Да... Так вот, мало быть музыкально образованным. Нужно чувствовать музыку так же, как свой собственный организм. Воспринимать процессы в звуковом пространстве подобно тому, как вы интуитивно угадываете приближение весны в воздухе или изменение настроения у своей собаки. Музыку надо чувствовать кровью. Только тогда есть шанс научиться действительно тонко и деликатно находить соответствия - эти едва уловимые соответствия биологических и музыкальных процессов. Я стал много размышлять, вернулся к музыкальному анализу и одновременно накупил книг по биологии и медицине. Кроме того, напросился на бесплатные консультации к одному врачу-чеху. Постепенно идея моя окрепла, обрела четкие очертания, и я решил вывести ее на сцену.
Шварц умолк, встал из-за стола и налил кофе себе и мне.
- Вам со сливками, или?
- Черный, пожалуйста, и без сахара,- ответил я.
- Узнаю себя в прошлом. Шварц-москвич всегда пил кофе без ничего и называл его шварц-кофе. Теперь я - житель Мюнхена, и пью кофе mit Zucker und Sahne,- произнес Саша, оканчивая фразу нарочито низким, утробным, как бы плотоядным голосом, намекая таким образом на разговорную манеру толстых баварцев. Потом улыбка сошла с его лица, и он вернулся к своему рассказу:
- Разумеется, когда я вынес на суд немецких финансистов идею музыкальной терапии, мне пришлось выдержать и вполне объяснимый скептицизм, и множество каверзных вопросов, и просто откровенные насмешки... А что ты хочешь? - резко перейдя на "ты", повысил голос русский доктор. - Кого тут только не было из России с авантюрными и ненормальными идеями! Один кретин из Новосибирска ходил буквально по всем конторам с предложением: "Определяю пол (!!!) радиоаппаратуры". Он утверждал, что каждый электрический предмет - телевизор, видеомагнитофон, аудиомагнитофон, компьютер и так далее - имеют свой пол, мужской или женский, но, мол, только ему дано свыше узнавать его. Естественно, что к каждому, кто появляется из России и при этом не сидит тихо-смирно в своем эмигрантском общежитии с ежечасной молитвой во славу немецкого правительства, а имеет наглость претендовать на участие в жизни нормальных баварцев,- к каждому такому сверчку очень плохое отношение. Замешанное на раздражении и высокомерии. Взяли вас в рай - сидите и молчите!
Шварц разволновался и налил еще коньяка себе и мне. Было видно, что воспоминания о первых днях борьбы за идею жгли его. Я предложил ему сигарету.
- Спасибо, у меня свои, - ответил Шварц, но автоматически вынул из моей пачки "Мальборо" одну и закурил.
- Сам-то я не курю, - обронил я. - но журналистская привычка предлагать собеседнику - сам понимаешь...
Шварц молча кивнул. После паузы и вздоха он продолжил:
- Я не буду тебя загружать перечислением всех инстанций, через которые прошел. Просто поверь: это был мой подвиг. Только тут я узнал немцев. И могу тебе с уверенностью сказать одно: немцы - КОЗЛЫ.
Сашин голос налился трагическим пафосом и стал напоминать голос Юрия Левитана. "Ка-а-азлы!" ("Взят город Ха-арьков!!!") - так он нараспев и, как бы ставя печать, произнес. Затем он вкусно втянул в себя мою сигарету и сказал:
- Пойдем. Я все - тебе - покажу.
***
- Просто удивительно, насколько люди легкомысленно относятся к музыкальному воздействию на человека,- говорил Шварц, ведя меня по коридору. - Сколько книг написано на эту тему, особенно древними греками и средневековыми монахами. Высокомерное отношение к тем, кто жил прежде тебя - настоящий бич человечества. А ведь поди не дураки были!
Мы подошли к какой-то двери, и мой собеседник открыл ее.
- Вот наша типовая процедурная аудитория,- сказал он о чистой комнате с мягким освещением, глубокими креслами и музыкальными колонками на стене. - Клиент - я никогда не говорю "больной" - выдержав легкий пост в течение недели, появляется у нас и проходит аудиопроцедуры. Если клиент не в состоянии выдержать поста - в Баварии это действительно трудновато,- мы имеем возможность держать его в нашей клинике, так сказать, стационарно. Самое трудное и главное - установить правильный диагноз. Как правило, он бывает весьма разветвленный и составной. Например, почти никогда человек не нуждается, скажем, в Вивальди, я хочу сказать - в Вивальди вообще. Чаще всего, человеку нужен скрупулезно составленный план-программа, в которую входят, например, тема побочной партии такой-то симфонии Бетховена (столько-то проведений экспозиционных или в развитии, все должно указываться), затем - разработка из такого-то фортепианного концерта Рахманинова, после этого - прелюдия Шопена (такая-то); дальше может быть, например, григорианский хорал. При этом нельзя игнорировать исполнителя.
В моей практике был такой случай. Лечился у меня один ветеран Второй Мировой войны. У него был целый букет недомоганий, комплексов и всяких проблем. Я составил ему превосходную программу. И вдруг оказалось, что лечение дает отрицательный эффект. Причем, понимаешь, не просто отрицательный, а с сильной агрессивной компонентой. Что же ты думаешь? Оказалось, что этот ветеран не может слышать никакой музыки в исполнении Караяна! Пришлось все заменить, и результат был настолько силен, что выйдя из клиники, старик в свои 75 лет закадрил восемнадцатилетнюю девушку, женился на ней и родил подряд двух мальчиков!
Шварц захохотал и с удовольствием почесал затылок. Я решил не напоминать ему старого анекдота про профессора и дублера.
- Вот. Иногда приходится делать программу, в которой постепенно заменяются части, как в детской игре "Puzzle", и в конце концов программа изменяется вся. Я это называю "перевод стрелки". Но это требуется в редких случаях. Например, когда комплексно вылечивается сначала невроз, затем - плавно - диабет. Или так: мигрени - гастрит - геморрой - бессонница. В таких случаях приходится иногда "пролетать" несколько эпох и стилей, например: поздний классицизм - нововенская школа (выборочно, главным образом, Антон Веберн) - советская лирическая песня первой половины 60-х годов - "Ночь на Лысой горе" Мусоргского. И так далее. Если бы ты знал, какие потрясающие результаты дает ранний Кобзон в борьбе с алкоголизмом!..
Мы снова шли по коридору. Нам встречались люди в белых халатах, уважительно говорившие доктору "Grüss Gott!"
- Должен сказать тебе, что работать с немцами - сплошное удовольствие. Они предсказуемы. Если, конечно, понимать современную нацию. И социальные условия. В общем, здесь многое надо знать и понимать. Только пойми, я не набиваю себе цену, я знаю факты. Схема правильной финансовой жизни, вложенная в них с самого детства, жесточайшие экологические ограничения, свод определенных идеологических установок и многое другое, что является прессом почище знакомой нам с тобой коммунистической пропаганды,- все это во взрослом состоянии приводит к формированию железобетонных комплексов. И сломать их очень трудно. Изменения в психологии, в свою очередь, приводят к физическим болезням. Таким, как, например, гастрит или гипертония. Вот, скажем, борьба с курением. Ты знаешь, что есть люди, которые должны курить. Ну вот должны - и все. Такие люди курят всю жизнь, ничем не болеют, прекрасно себя чувствуют, не кидаются на других людей, щедры и хлебосольны. Где-нибудь лет в 85 или 90 они умирают от инфаркта или инсульта. Говорить при этом, что причина смерти - курение, глупо, согласись. В 90 лет нужно умереть от чего-нибудь. Теперь смотри. Такому человеку, которому на роду предписано курить, с детства внушают, что этого делать нельзя. Он живет, встречается с трудностями, переживает трагедии, попадает в нравственные тупики. Его тянет закурить, ему этого хочется, организм ему уже подсказывает, но - беспредельная вера родному государству с его рекламой и пропагандой этого не позволяет. Немцы очень доверяют своему государству. В результате этот человек приобретает букет болезней, несколько любовных крахов за плечами, пустоту в личной жизни, твердый счет в банке и - умирает от рака легких в 50 лет. Я тебя не утомил?
- Что ты! Пожалуйста, продолжай.
- Я тебе сейчас покажу одного молодого человека. Год назад это был запущенный импотент. Не помогало ничего - все эти таблетки, ракетки... Когда он пришел ко мне, на него было жалко смотреть. Полгода вливаний вагнеровских модуляций с мелодикой Альбана Берга и... - ты сейчас его увидишь.
Мы зашли в одноместную палату. На койке сидел румяный светловолосый молодой человек и разглядывал журнал. При виде Шварца он вскочил и бросился пожимать ему руку, что-то при этом жарко рассказывая доктору на немецком языке с сильной примесью баварских словечек и акцента. Я немецкий в таком темпе да еще с баварским диалектом плохо понимаю, но так как всю речь пронизывало слово "Super!", я догадался, что дела молодого баварца - ого-го!
- А что он делает здесь, если у него уже все в порядке? - спросил я, когда мы вышли из палаты.
- Хочет пройти новый курс. Говорит, что не может избавиться от скрытого антисемитизма, вложенного в него генетически. Его папа был одним из активистов Третьего рейха, стукач номер один в мюнхенском гестапо. Он был поэтом жанра, его доносы выставлены в закрытом Музее немецкой разведшколы.
- И как же ты лечишь его?
- О, это моя песня! - довольным голосом протянул Шварц. - Тут я сделал шаг вперед в своей профессии. Я составил сложную многоэтапную партитуру, состоящую из немецких военных маршей, в которые вплетены еврейские народные мелодии, перемежающиеся с вальсами Штрауса, темой главной партии Скрипичного концерта Мендельсона, двумя темками Оффенбаха, интонационными формулами из разных сочинений Гершвина и кое-чем еще по мелочи. Плюс - снятые ритмы Шостаковича! Моя программа дает небывалые результаты. Ты понял, что он мне сейчас говорил? Нет? Он сказал, что по выходе из клиники немедленно женится на еврейке и примет иудаизм.
- Ты просто волшебник...
- Это не я - это музыка, дорогой мой! Пойдем туда.
Мы свернули за угол и попали в вестибюль, где почему-то сидели одни женщины. При виде Шварца все они - старые и молодые - вскочили с кресел и наперебой заговорили. Он со всеми поздоровался, затем одной из них сказал, что через десять минут примет ее первой, и мы вошли в кабинет. Окон здесь не было - несколько ламп с абажурами разного цвета, два глубоких кресла и, конечно, колонки на стене.
- Это мой цветник,- бархатным голосом произнес Шварц.
- Ты имеешь в виду всех этих женщин?
- Разумеется. Видишь ли, современная эмансипация, особенно в Германии, привела к плачевным последствиям. Женщина вообще, а немецкая женщина - в особенности,- это драгоценный камень, который не может быть некрасивым или старым. Он вечен и прекрасен. Но требует специальной обработки. Мысль банальная, но в своей практике я очень своеобразно нахожу ей подтверждение. Присядь-ка. Через десять минут у меня начнется прием, и я отпущу тебя.
Я уселся в темно-зеленое кресло и принялся слушать.
- В начале нашей беседы я неспроста упомянул об анализе музыкальных произведений. Не таком, как детский конструктор Lego, а о подлинном, позволяющем постигнуть душу сочинения и, если хочешь, биологические процессы музыкального организма. Говорят, что некоторым людям нельзя иметь в доме попугаев: у них от этого развивается рак. А вот некоторым женщинам запрещается слушать отдельные музыкальные произведения. У меня была пациентка, которая потеряла волосы на голове, регулярно слушая одну из прелюдий Скрябина. Поскольку ты - журналист, а не музыкант, я объясню тебе. Там происходит борьба двух элементов, грубо говоря, негативного и позитивного. Борьба эта при помощи средств музыкальной выразительности передана столь тонко и органично с точки зрения биологических процессов, что, когда в конце наступает победа отрицательного начала, воздействие на отдельные процессы человеческого организма имеет эффект прекращения той или иной биохимической реакции. К слову сказать, у другой женщины та же самая прелюдия напрочь уничтожила бородавки на лице.
- А как же лысенькая? - спросил я.
- Без проблем. В течении месяца - только симфонии Малера, и волосы стали еще гуще, чем были, и с мужем сошлась. Кстати, о Малере. При специфическом комбинировании туттийных фрагментов - лечит от бесплодия! Как, впрочем, и Бизе. Но только "Кармен"! "Пертская красавица" не имеют никакого воздействия. У женщин не имеет успеха Берлиоз, а у мужчин он способен наращивать мускулы. Женщины вообще всегда остаются загадкой. Особенно немки... - Шварц слегка запнулся, прокашлялся и вернулся к теме:
- Еще пример, пожалуйста. Дамский угодник Петр Ильич Чайковский оказался необычайно полезен в нашем деле. Немки хорошеют буквально на глазах!.. А Дунаевский! Марш из кинофильма "Светлый путь" одну мою черноволосую клиентку превратил в блондинку. Помнишь песенку "Далеко-далеко, за морем"? Это мой однофамилец написал к фильму "Золотой ключик". Что ты себе думаешь? У меня была пациентка Урсула. Она страдала приступами ярости и вообще стерва та еще была. Умелое применение этой песенки по вечерам при сниженной освещенности привело к тому, что она стала добрейшей душой: кучу вещей отдала в Charitas, приютила бездомную собаку, взяла на воспитание двухлетнего негритенка и бесплатно помогает по выходным в одной из городских больниц. Нет-нет, господа! С советской песней мы еще поработаем!... Прости, дружочек: время,- спохватился Шварц. - Приходи еще.
- Я завтра улетаю в Москву, к сожалению.
- А когда снова будешь в Мюнхене?
- Думаю, что в конце весны. Обязательно позвоню и зайду.
И, попрощавшись со Шварцем, я вышел из клиники.
***
... Взлетев, самолет сделал дугу над городом и показал мне на прощание сочные баварские груди Фрауенкирхе. Я вздохнул, развернул свежую газету, только что купленную в аэропорте, и сразу же нашел то, что искал. Это было краткое сообщение о внезапной смерти нынешней ночью известного немецкого доктора русского происхождения. От обширного инфаркта. "Пора, мой друг, пора..." - пронеслось у меня в голове с легким сожалением. Не скрою, мне взгрустнулось. Однако, чувство исполненного долга было глубже. Сам ли Шварц до этого додумался, или кто-то продал ему один из главных секретов моего ведомства - какая теперь разница? Не могли же мы, в самом деле, допустить, чтобы он так безошибочно двигался по лыжне, которую долгие годы с трудом прокладывали лучшие умы моей страны, моей медицины и моего отечественного музыкознания! Напрасно, что ли, великая Ольга Эрдели отупляла не одно поколение своими музыкальными паузами перед "Последними известиями" на Всесоюзном радио? А подвиг Людмилы Лядовой? А тончайшая работа звукооператоров на невидимом фронте документальных фильмов про какую-нибудь гессенскую муху или древесную мшанку?..
Яды бывают разные. Есть такие, которые можно вложить в сигареты "Мальборо". Есть другие: их вливают в уши, как сделал Клавдий Гамлету-старшему. А третьи яды вливают через уши - в души. В общем, - творческая работа. Это надо понимать...
***
Вы не поверите, но я действительно по профессии журналист. Приехав в Москву, сразу окунулся в дела. Под Новый год, сидя дома, работал над статьей, посвященной юбилею одного ученого. Работало радио, по которому передавали Кларнетовый квинтет Моцарта. Когда зазвучала тема побочной партии, я вдруг почувствовал, что я - гений: руки сами побежали по клавиатуре компьютера, рождая строки, каких не писал никогда. Без труда и сомнений, как будто кто-то диктовал мне текст. Как будто лучик из божественного космоса коснулся меня... Но побочная партия закончилась - и все пропало. И опять - не то, не то. Стал снова ждать побочной партии, и эффект повторился. "Неужели?" - подумал я, вскочил из-за стола, надел куртку и побежал на Новый Арбат. В магазин "Мелодия".
|
|
